Господин посол, скоро исполнится год с тех пор, когда партнеры по развитию Республики Молдова представили правительству, возглавляемому в ту пору Кириллом Габуричем,  пакет рекомендаций по политикам. Документ, объемом в 80 страниц, включал разделы о необходимости борьбы с коррупцией, о реформировании ряда секторов, таких как сектор юстиции, банковская система и др. В какой мере были учтены те рекомендации?

Начало было хорошим, и с правительством Габурича, и с правительством Стрельца. И диалог с Павлом Филипом начался неплохо. В отношении дискуссий о рекомендованных политиках и о том, были ли они приняты во внимание, хочу сказать, что это лишь отправная точка.  Заметки как таковые – это отправная точка, и недавно мы беседовали с коллегами о том, что следовало бы предпринять для актуализации политик, рекомендованных партнерами по развитию, и, чтобы ответить на ваш вопрос, скажу, нам почти нечего актуализировать.

Не могли бы Вы уточнить?

Мы надеялись, что когда придет время пересмотреть эти политические заметки совместно с Всемирным банком и другими ключевыми партнерами по развитию, мы сможем сказать, что в одной области  достигнут определенный прогресс, в другой области другие сдвиги. К сожалению, на данный момент мы не можем этого сделать, хотя кое-какие вещи и выполнены. Например, в финансовой сфере главное, что было сделано, это ликвидация трех проблемных банков, замешанных в пресловутой краже миллиарда евро. Все же, многое еще остается сделать. Сейчас другие три банка находятся под специальным надзором, и МВФ потребовал провести аудиты по оценке этих банков, чтобы посмотреть, в каком они положении. Я не хочу сказать, что эти три банка – очередные «Bancă de Economii», «Bancă Socială» или «Unibank». Но мы хотим посмотреть, какова реальная финансовая ситуация в этих трех банковских учреждениях.   

С Вашей точки зрения, как быстро должны продвигаться дела для того, чтобы правительство могло заключить соглашение с МВФ, столь необходимое для вывода страны из экономического кризиса?

Следовало бы двигаться как можно быстрее. Мы говорили о необходимости заключения соглашения с МВФ еще летом прошлого года. Фактически, я отмечал это в беседах с представителями правительства еще раньше, задолго до лета прошлого года. Указывал на связь между наличием соглашения и предоставлением бюджетной поддержки Европейским союзом. МВФ трижды пытался начать переговоры, но, как нам всем известно, безуспешно.  Сейчас нужно приложить все усилия к тому, чтобы заключить соглашение с МВФ, в качестве отправной точки. Программа МВФ это программа реформ. Существует ошибочная концепция, якобы ЕС преследует определенный интерес, добиваясь от Молдовы заключения соглашения с МВФ. Речь идет финансовом пакете, который Республика Молдова получила бы в этом случае, пакете, обеспечивающем стране возможность экономического развития.  Хочу пояснить, почему ЕС заинтересован в заключении Молдовой соглашения с МВФ: это будет способствовать запуску механизмов по реализации насущно необходимых реформ для обеспечения макроэкономической стабильности и функциональности страны. В то же время, обеспечит больше прозрачности и стабильности, что поможет Республике Молдова стать страной, которой партнеры по развитию и другие доноры захотят оказывать финансовую поддержку.

В какой степени граждане, но и партнеры по развитию, могут доверять правительству, получившему вотум доверия за 30 минут на фоне протестов и принявшему присягу тайком, в полночь?

Если посмотреть на выводы Совета ЕС и принятое на основе этих выводов резолюцию относительно наших отношений с Правительством Республики Молдова, можно заметить, что мы, в сущности, призвали все заинтересованные стороны в Молдове к объединению усилий и диалогу. Главный акцент мы поставили на то, что нужно смотреть в будущее, а не цепляться за прошлое. Условия, в которых был сформирован и облечен полномочиями исполнительный орган, относятся к сфере отношений между правительством и электоратом. Это ситуация, которую мы, партнеры по развитию, не можем комментировать. Если посмотреть на выводы Совета ЕС и на длинный перечень приоритетов, то увидим обещание поддержки, которую Евросоюз очень хорошо обусловил. Речь идет о доверии, которое нужно восстановить конкретными реформами. Мы договорились разработать совместно с правительством дорожную карту с четко установленными предельными сроками выполнения. Сегодня (пятница, 11 марта – прим. ред.) правительство уже опубликовало этот документ. С другой стороны, нужно обеспечить хорошую реализацию этой карты. То есть, не только проставлять «галочки»: это сделано, это не сделано. Речь идет реальном внедрении и реализации закона. Можно иметь превосходный закон, но если нет верховенства закона, на котором основывается  его внедрение, изменения не очень-то заметны.

Долгожданный Закон о прокуратуре принят во втором чтении. Однако, были попытки внести поправки, которые по мнению экспертов могли свести к нулю реформу юстиции. Говорят, что вы беседовали с депутатами, обратив их внимание на то, что искаженный закон не будет одобрен. Что конкретно вы им сказали? 

Не принято разглашать то, что мы обсуждаем на таких заседаниях, и я, естественно, не нарушу это правило. Действительно, я заметил, что те спорные поправки были исключены. Это произошло благодаря очень активному вмешательству гражданского общества, особенно неправительственных организаций, действующих в юридической сфере. Месседж, который я озвучил и публично, и в частных беседах с определенным кругом людей, сводился к тому, что мы уделяли особое внимание Закону о прокуратуре. Венецианская комиссия произвела экспертизу этого закона, и мы настаивали на том, чтобы он был принят в строгом соответствии с рекомендациями Венецианской комиссии. Этот закон вписывается и в стратегию реформы сектора юстиции. Сейчас закон на стадии  промульгирования. Мы знаем, что для внедрения этого закона, принятия которого мы так долго ждали, необходимо несколько вещей: внесение изменений в Конституцию, а также адаптация второстепенного законодательства, сопутствующего данному закону. Сейчас эти акты следовало бы принять в приоритетном порядке.  

Как Вы считаете, в какой мере учитываются рекомендации министров иностранных дел ЕС относительно независимости правосудия, изложенные недавно в упомянутой Вами резолюции, в условиях, когда на должность главы Высшей судебной палаты баллотировался только один кандидат – Михай Поалелунджь, а в системе правосудия продвигают судей, неподкупность которых  вызывает сомнения у гражданского общества?

Всех нас удивил тот факт, что на эту должность баллотировался только один кандидат, равно как и сам порядок проведения конкурса, хотя должен отметить, что было публичное объявление об организации конкурса. Важно, чтобы процедуры и критерии отбора судей были ясными. Причем это относится не только к Высшей судебной палате, но и ко всей системе правосудия: как отбираются и продвигаются судьи, какова их квалификация и т. д.  Все эти критерии должны быть предельно четкими, применялись профессионально и прозрачно, и тем самым укрепляли доверие к судебной системе. Не стану комментировать неподкупность господина Михая Поалелунджь, я не следователь. Люди невиновны до тех пор, пока существует презумпция невиновности, и я, как дипломат, не стану вступать в такие дискуссии. Однако, я все же подчеркну, что вопрос политизации государственных учреждений был затронут в списке рекомендаций Совета ЕС.    

Господин посол, докладчики ПАСЕ рекомендовали недавно, чтобы судебные заседания по делу Филата были публичными. Это, вероятнее всего, не случится. В какой мере граждане могут быть уверенными в том, что рассмотрение этого дела будет объективным?

Мы пристально следим и за делом Филата, и за делом Петренко. Считаем, что судебные заседания должны быть открытыми, корректными и прозрачными. Во всем мире есть общепринятое правило – судебные заседания должны быть открытыми, за исключением случаев, когда речь идет о государственной безопасности, о делах с участием несовершеннолетних или  делах об изнасиловании, а заседания проводятся за закрытыми дверями в целях защиты интимных сторон жизни фигурантов процесса.   

Какое доверие могут испытывать граждане непосредственно к расследованию мошенничеств в банковской системе в ситуации, когда только Влад Филат продолжает оставаться за решеткой, а другой важный фигурант, Илан Шор, остается на свободе и возглавляет примэрию города Орхей?

Как я уже говорил, я не сужу людей, ни из состава судебных инстанций, ни из числа избранных на выборах. Тем не менее, хочу обратить внимание на несколько очень важных моментов, и в этом контексте опять сошлюсь на выводы Совета. Они настолько всеобъемлющие, что можно найти ответ почти по любой позиции ЕС. Европейский союз отметил в тех выводах важность того, чтобы ответственные за допущенные нарушения в банковском секторе предстали перед судом. Когда говорю «ответственные», я имею в виду всех. Одна из причин, по которой мне не хотелось бы фокусировать внимание на имена, в том, что назвав одно, два или три имени, ограничимся обсуждением только названных имен, а это далеко не все замешанные в этом деле. Таким образом, во-первых, существует презумпция невиновности, пока не доказано обратное, а с другой стороны не хочу ограничивать круг причастных людей. Как я уже говорил, все виновные должны предстать перед судом.

Недавнее решение Конституционного суда, согласно которому главу государства будут выбирать граждане, вызвало споры в обществе. Одни приветствуют решение, а другие поговаривают, что оно является частью заговора, выгодного Демократической партии, а точнее Владу Плахотнюку. А каково Ваше мнение о решении Конституционного суда?

Я не являюсь экспертом в области конституционного права. Вместе с тем, хочу сказать, что я был представителем Европейского союза в Венецианской комиссии. Чему я там научился? Тому, что Венецианская комиссия уважает решения конституционных судов и не высказывает по ним своих позиций. С другой стороны, нельзя сказать, какой способ избрания главы государства демократичнее: избрание президента парламентом или его всенародное избрание. Оба демократичны, многое зависит от страны. Мы заметили настойчивое требование общества относительно прямого избрания главы государства народом. Хочу вернуться к тому, что я уже говорил в ходе этой беседы, а именно к политизации государственных институтов, теме, затронутой ЕС. Независимо от реальных обстоятельств, в которых было принято это решение, политизация государственных институтов привела к отсутствию доверия со стороны общества в Молдове. Первый вопрос, который приходит в голову людям, и мы, аккредитованные здесь дипломаты, не исключение, таков: «Что скрывается за этим решением?» или «Кто стоит за спиной этого решения?». В этом контексте люди хотят знать, используется ли Конституция для достижения тактических целей, или же она представляет собой базовые правила политической игры. Если возникают такие вопросы после подобных решений, то я считаю крайне важным для политических игроков посмотреться в зеркало и спросить себя: «Как мы до этого дошли?» и «Как нам выйти из этой ситуации?». Ведь когда институты государства по-настоящему независимы, такие вопросы не возникают, соответственно, и мы уже не обращаем на них внимание.