Журналистка белорусского информационного агентства БелаПАН Татьяна Коровенкова была вынуждена покинуть свою страну за несколько месяцев до того, как режим Лукашенко объявил информационное агентство, в котором она работала, экстремистским. Она стала известна, прежде всего, тем, что произнесла резкую речь на «пресс-конференции», в ходе которой белорусские силовики показали СМИ Романа Протасевича, журналиста, арестованного в 2021 году после того, как белорусские власти заставили самолет Афины-Вильнюс приземлиться в Минске. Протасевича приговорили к восьми годам лишения свободы. Журналистка громко заявила, что не верит ничему из того, что говорит Протасевич, поскольку, скорее всего, он делал эти заявления под давлением. "Я не собиралась уходить с этой пресс-конференции, потому что мы - журналисты, и должны освещать все, что происходит в Беларуси, мы не можем выбирать - пишем об этом, не пишем - это, наверное, прерогатива государственных СМИ, что у них своя повестка дня, и они годами могут игнорировать некоторые события в стране", - заявила тогда прессе Коровенкова. Намерения поехать за границу у нее тоже не было, но она вспоминает, что всегда держала наготове сумку на случай, если ее схватят правоохранительные органы и отправят в тюрьму. Решение уезжать было принято внезапно. «Вечером мне позвонил главный редактор и сказала немедленно уезжать. За два часа я была готова. Мы получили информацию, редакция решила не проверять, насколько велика вероятность того, что будет подготовлено уголовное дело, особенно против меня, с серьезным обвинением. И я решила, что будет безопаснее, если я уеду", - утверждает Татьяна. Через несколько месяцев, оставшихся в Минске редакторов издания арестовали, против них возбудили уголовные дела и приговорили к годам лишения свободы... Сейчас Татьяна Коровенкова работает в изгнании. Она запустила собственный проект — Youtube-канал Позiрк, в котором обсуждает ситуацию в Беларуси, права человека, свободу прессы и другие темы, представляющие повышенный общественный интерес для ее страны. С Татьяной Коровенковой я познакомилась в Страсбурге на конференции, посвященной белорусским журналистам в изгнании. Мы поговорили с ней о положении журналистов, которые продолжают выполнять свою работу в отнюдь не легких условиях за пределами страны:

 

Корнелия Козонак: Татьяна, мы находимся в Совете Европе. Здесь проходит конференция «Журналисты из Белоруссии в изгнании». И я хотела спросить, какова ситуация журналистов, которые были вынуждены уехать из Белоруссии и находятся в изгнании, с какими проблемами сталкиваются и как работают, находясь в других странах?

Татьяна Коровенкова: Определенно, наша ситуация гораздо лучше, чем у наших коллег, которые в Белоруссии в тюрьме. Сейчас мы, по крайней мере, на свободе и это уже немало. Все журналисты, редакции, которые были вынуждены покинуть Беларусь, все сталкивают определенным набором проблем. Их можно разделить на несколько видов, например, вопросы легализации, то есть вопросы легализации как людей, которые выехали, так и создание новых юрлиц для того, чтобы иметь возможность легально работать в той стране, куда перебралась редакция. То есть это все, конечно, решаемо, но это все отнимает довольно много времени, довольно много усилий, и любая  бюрократия не доставляет радости. Второе, еще одна проблема, это  организация работы журналистов, в том числе, например, верификация той информации, которую мы получаем из Белоруссии, потому что там у журналистов сохранились какие-то источники  среди знакомых, люди сами пишут в чат-бот и сообщают какие-то новости. Но все эти новости необходимо проверить, чтобы убедиться, что  действительно то, о чем сообщают, произошло. И так как журналисты в изгнании, непосредственно в Белоруссии не могут лично пойти и посмотреть, то процесс верификации усложняется. Плюс, конечно, есть психологические проблемы у коллег: выгорание усталость от того, что происходит. Я не могу сказать точных цифр, но довольно много журналистов, хороших, просто ушли из профессии после того, как они уехали из Белоруссии,  кто-то ушел в айтишку и учится новой профессии. У кого, например, муж айтишник, могут себе позволить просто какое-то время не работать и просто восстанавливаться после того, что пережили, работая журналистом в Белоруссии.

 

Корнелия Козонак: Я слышала, что многие журналисты перекочевали в другие страны, и оттуда ведут свою работу журналистскую.

Татьяна Коровенкова: Редакции работают, и я обратила внимание на то, что, по сути, ситуация с отъездом белорусских журналистов из Белоруссии довольно уникальна в том плане, что, например, если сравнить с той же Россией, там многие СМИ  прерывали надолго свое вещание, свою работу. Наша редакция, пожалуй, на самый длительный срок прервала работу - мы не работали три недели. Нам стало известно о том, что нас объявили экстремистами в Белоруссии двенадцатого ноября, а первого декабря мы уже запустили   новый проект. То есть те люди, которые были готовы продолжать работать, они выехали и запустились. Другие редакции умудрялись релоцироваться, не прекращая своей работы. То есть у них шел процесс релокации, люди переезжали, и при этом лента новостей обновлялась. И это такой, мне кажется, уникальный опыт, который потом, возможно, у нас будут перенимать и другие страны, другие журналисты.

 

Корнелия Козонак: Как вам удается информировать людей из Белоруссии, насколько люди из Белоруссии могут информироваться корректно из корректных источников?

Татьяна Коровенкова: Белорусские независимые медиа работают очень оперативно. Важное сообщение с разрывом тридцать секунд - две минуты появляется  в СМИ. Но проблема в том, что большинство сайтов белорусских независимых СМИ, которые работают в изгнании, они в Беларуси заблокированы. Люди читают Телеграм, читают соцсети, Фейсбук,  растет, например, белорусский сегмент Youtube  с разными программами, в том числе политическими  новыми, которые появляются. Ну, конечно, блокировки затрудняют доступ читателей к информации и проблема в том, что  режим признает медиа, телеграм-каналы, блогеров либо экстремистскими материалами их продукцию, либо экстремистским формированием, и люди не успевают просто следить за тем, кого признают. А подписка на телеграмм, который признан экстремистским, это уже, по сути, уголовное дело для человека. А если ещё не дай Бог, лайкнул или переслал куда-то ссылку кому-то это уже распространение. Там наказание еще серьезнее. Поэтому, например, такая есть тенденция, что в телеграмме люди отписываются от канала, но, например, не подписываясь, продолжают заходить в канал, читать новости. Информация так или иначе находит своего читателя. Вопрос еще в том, хочет ли читатель ее находить, потому что,  наверное, есть у людей немножко усталости от политических событий. И после подъема 20-го года, когда все были очень политизированы и интересовались политикой и новостями, пришел  спад, что можно понять, потому что люди устали, особенно те, кто в Белоруссии. Они боятся, потому что по любому поводу к тебе могут вломиться домой тебя забрать и хорошо, если это будут просто сутки и штраф, а не уголовка, условно говоря, за комментарии в соцсети, в Фейсбуке, например. У нас было громкое дело, когда сотрудник КГБ был убит при штурме квартиры, когда  пытались задержать айтишника и убили этого айтишника, Андрея Зельцера, и погиб сотрудник КГБ. И было очень много комментариев у людей, не в поддержку сотрудника КГБ. За это приходили к людям с обысками, забирали, задерживали, заводили уголовные дела, и потом люди по этим уголовным делам получали год-два колонии, либо «химию». Просто за то, что ты плохо сказал про КГБистов.

 

Корнелия Козонак: А как как работаете источниками из Белоруссии? Насколько это возможно- получать оттуда информацию, открыто или не открыто говорить и информировать?

Татьяна Коровенкова: Официальные лица в принципе, мне кажется, практически прекратили любые контакты с белорусскими независимыми СМИ, а люди, которые обычно информируют, предпочитают оставаться анонимными, и редакции придумывают способы связи, чтобы защитить своих читателей, например, боты, которые удаляют все данные читателей, пользователей, которые отправили какую-либо информацию, потому что, например, с интервью у нас есть как минимум два кейса, когда люди были приговорены к тюремным срокам за интервью независимым СМИ. Это военный эксперт Егор Лебедок, которого приговорили к пяти годам колонии за интервью Еврорадио. Причем это интервью он давал еще в тот момент, когда Еврорадио не было признано экстремистским формированием, это было за несколько месяцев, но тем не менее, Еврорадио признали экстремистским формированием и постфактум, задним числом, Лебедка задержали и осудили на пять лет колонии. И второй случай это Дарья Лосик, жена политзаключенного Игоря Лосик. Это сотрудник радио Свободы, который был задержан еще летом двадцатого года, и он приговорен к пятнадцати годам колонии, и его жена Дарья очень активно пыталась защищать мужа, держать публичной тему его задержания. Она несколько месяцев назад дала интервью телеканалу Белсат, который тоже признан экстремистским формированием. После этого ее задержали, и недавно суд приговорил ее к двум годам колонии и их маленькая дочка, три или четыре года девочке, она сейчас с бабушкой и с дедушкой. Это такая мера запугивания, потому что люди уже боятся даже анонимно рассказывать о том, что где-то происходит, либо родственники заключенных боятся рассказывать о прессинге, которому их родные подвергаются в тюрьмах, в СИЗО, в колониях, потому что за это тоже могут прийти уже к тебе и задержать тебя. Но тем не менее, все равно находятся те, кто сообщают информацию, и иногда даже сообщают критически важную информацию, общественно значимую. То есть, несмотря на то, что два с половиной года страну просто закатывают в асфальт, люди все равно находят в себе силы информировать о том, что происходит.

 

Корнелия Козонак: А внутри страны есть журналисты, которые продолжают работу в Беларуси?

Татьяна Коровенкова: У нашей редакции – нет. Мы приняли принципиальное решение, что у нас не будет сотрудников в Белоруссии. Но, насколько я знаю, у некоторых редакций остаются сотрудники, которые какие-то делают для них материалы. Там повышенные меры безопасности, чистятся чаты каждые несколько часов, если вдруг нагрянут, чтоб не было доказательств, что ты переписываешься с редакцией. Еще в том числе остаются некоторые негосударственные медиа внутри страны, которые работают, но они вынуждены принять эти правила игры о том, что они не пишут про политику. Они не пишут никаких критических материалов про власть, они такой лайфстайл освещают, пишут про продажу квартир, про какие-то истории людей, которые похудели на тридцать килограмм, построили дом за пять тысяч, условно говоря, вот какие-то такие истории, которые с политикой никак не связаны.

 

Корнелия Козонак: А как насчет близких людей журналистов, которые в изгнании, власть преследует их? Я слышала, что этим они давят или делают прессинги на журналистов.

Татьяна Коровенкова: Из всех моих коллег, с кем я близко общаюсь, я не слышала ни одного случая, чтобы приходили к родным. Но  через третьи руки я слышала истории, что к родственникам журналистов приходили, забирали, например, на сутки с таким намеком коллегам, что слишком вольно про что-то пишут и это такая постоянная угроза, что к родственникам могут прийти. Но просто не все  могут уехать, реально не все могут, не все хотят уезжать. Поэтому, как решить эту проблему, я не знаю.

 

Корнелия Козонак: А журналистов, которые в изгнании, преследуют? Преследует власть, имеет своих  внедренных агентов?

Татьяна Коровенкова: Подобного я не слышала, честно говоря. Но так или иначе, под угрозой никто не рискнет попробовать поехать домой и посмотреть, что там будет.

 

Корнелия Козонак: Я имела в виду за границей, если агенты Лукашенко могут поехать в эти страны, где находятся ваши  журналисты, и преследовать их.

Татьяна Коровенкова: Я не слышала, что такое было. Я знаю, что было несколько кейсов, когда преднамеренно забрасывали фейковую информацию в редакции. Но чтобы нападали где-то на белорусских журналистов не слышала.

 

Корнелия Козонак: А как боритесь с пропагандой и дезинформацией, как различить фейковую информацию, которая приходит из Белоруссии?

Татьяна Коровенкова: Проверять ее, проверять в нескольких источниках. Например, когда  был этот случай с самолетом в Мачулищах, журналисты искали по соцсетям людей, которые живут рядом, просто писали, спрашивали, слышали ли вы что-нибудь, видели ли вы что-нибудь и читатели сообщали, что  по поселку сейчас усиленные наряды заходят в дома, проверяют. То есть должна быть усиленная, двойная, тройная проверка.

 

Корнелия Козонак: А как война в Украине влияет на и ситуацию журналистов из Белоруссии?

Татьяна Коровенкова: Влияет не только на журналистов, влияет в принципе на всех белорусов, потому что Лукашенко – соучастник, и автоматически переносят его вину, его участие,  на всех белорусов. Влияет на  белорусов, которые находятся за пределами Белоруссии, они, собственно, из своей страны уехали, потому что Лукашенко и его режим, его подельники, соратники выдавили этих людей из страны угрозой уголовных дел, репрессиями, избиениями. И в связи с вопросами о том, почему белорусы голыми руками не останавливают самолеты и танки, которые идут через Белоруссию, хочу напомнить, что в марте 2022 года МВД Белоруссии признало, что как минимум восемьдесят диверсий было совершен на белорусской железной дороге, с попыткой остановить составы поездов, которые везли военную технику в сторону Украины. И у нас там задержаны люди по подозрению в совершении этих диверсий, и некоторым из них уже вынесены сроки дикие по двадцать, по двадцать два года. Но как выходить с голыми руками против вооруженных людей? Таких же претензий не предъявляют людям, которые на оккупированных украинских территориях находятся. Почему они не выходят голыми руками и не останавливают российских военных? В Белоруссии и российские военные, и белорусские силовики все вооружены, и они готовы стрелять в людей в случае каких-то протестов. Но по опросам общественного мнения, которые доступны более-менее и проводятся социологами, все-таки общественное мнение в Белоруссии войну не поддерживает. Как бы нет той картины, которая есть в России, когда там действует просто  тотальная поддержка Путина. То есть белорусы в принципе эту войну не поддерживают, а те, кто уехал, уехали не по своей воле, а потому что был выбор между тюрьмой и уехать, и мы приняли такие решения.

 

Корнелия Козонак: А каким белорусским медия заграницей можно верить, можно цитировать?

Татьяна Коровенкова: Зеркало, Наша Нива, русская служба Радио Свободы, Еврорадио, Позирк Солидарность. Довольно много белорусских независимых СМИ, которые до этого годами работали в Белоруссии, освещая события в стране так, как именно было, а не так, как хотелось властям.  Они выехали, продолжают свою работу.

 

Корнелия Козонак: Расскажи коротко о себе

Татьяна Коровенкова: Я более пятнадцати лет проработала в БелаПане как политический обозреватель. БелаПан это было старейшее независимое и частное информационное агентство Белоруссии. Я уехала за несколько месяцев до того, как признали БелаПан экстремистским, потому что редакция получила предупреждение, что мое имя и ещё нескольких сотрудников всплыло в рамках уголовного дела в отношении нашего коллеги. И нам рекомендовали, что лучше уехать в целях безопасности, чтобы избежать задержания. Наш главный редактор была задержана в августе 2021 года вместе с бывшим директором. Его бывший заместитель был задержан за несколько месяцев до этого по обвинению в том, что он помогал людям оплачивать штрафы, тем, кто участвовал в протестах. Сначала им еще предъявили уклонение от уплаты налогов якобы, а потом БелаПан признали экстремистским формированием, и им предъявили создание экстремистского формирования. Так называемый суд над ними закончился. Ира Левшина, мой главный редактор, осуждена на четыре года колонии, якобы за то, что она создала и руководила экстремистским формированием, а наш бывший директор Дима Новожилов на девять лет колонии осужден, и Андрей Александров, его бывший заместитель, осужден на четырнадцать лет колонии. Ему по экстремистскому формированию добавили еще измену родины, и вместе с ним осуждена его девушка. Ей десять лет присудили, они в тюрьме поженились. Ее тоже обвиняли в том, что она помогала оплачивать штрафы, и потом ей добавили обвинение в измене родине.

 

Корнелия Козонак:    Спасибо. Спасибо большое.